Она нахмурилась.

— Ты уверен, что тебе не нужен помощник?

Я подмигнул ей подбитым глазом.

— Это из тех вещей, которые чародею приходится делать в одиночку.

Роулинз подавил смешок.

Черт, не уважают меня все-таки.

Они уехали, оставив меня под снегом. Стояла предрассветная тишина. На месте происшествия оставались еще несколько пожарных и примерно столько же полицейских; последние продолжали перекрывать улицу, хотя первые уже ничего не гасили. Дом опустел, покрывшись коркой льда, но я-то знал, что в стенах запросто может таиться что-то, готовое выскочить наружу. Я услышал, как один из копов говорит другому, что бригада дорожников, посланная расчищать завалы, задержалась где-то в пути, помогая застрявшему снегоочистителю, но прибудет, как только освободится.

Я отошел примерно на квартал в сторону, нашел не слишком заснеженный переулок и зашел в него со своим пончиком. Некоторое время я обдумывал, какой подход выбрать. В конце концов, мои отношения с этим источником информации на протяжении последних лет заметно менялись. Логика подсказывала, что мне лучше всего держаться давно уже заведенного ритуала. Инстинкт же напоминал, что логика подводила меня не раз и не два, и что логики в ней, собственно говоря, осталось не так и много.

Видите ли, мы с моими инстинктами давно уже сжились и понимаем друг друга.

Поэтому вместо того, чтобы расставлять примитивный (пусть и магический) силок с наживкой, я широко расставил ноги, вытянул перед собой правую руку с лежавшим на ней в виде подношения пончиком и негромко произнес Имя.

Имена — с большой буквы И — обладают властью. Если вы знаете чье-либо Имя, вы автоматически получаете средство связи, с помощью которого можете связаться с его обладателем… ну, или проделывать с ним всякие магические штучки. Иногда это очень и очень некстати. Произнесите, например, Имя какого-нибудь большого злобного духа, и вы, конечно, сможете коснуться его — но и он, в свою очередь, сможет коснуться вас, и никто не обещает, что это окажется вам приятно. Это может стоить вам жизни — или души.

Однако Небывальщина велика, и, как говорится, несть числа рыбы в этом море. В ней буквально несть числа существам, не обладающим особенной силой и влиянием, и позвать их на помощь, назвав их по Имени, не составляет сложности.

(Кстати, у людей Имена тоже есть. Ну, вроде того. Видите ли, смертные обладают неприятной привычкой постоянно менять что-то в своей личности, в своих ценностях, в своих убеждениях, поэтому использовать против смертного его Имя — дело скользкое.)

Мне известно несколько Имен. Я произнес одно из них как мог мягко, осторожно, чтобы не показаться невежливым.

Мне не пришлось долго ждать. Я и дюжину раз не повторил Имени, как появился тот, кого я с его помощью призывал. Небольшой, размером с баскетбольный мяч шар голубого света вынырнул из снежной завесы и устремился мне в лицо.

Я стоял на месте, не шевелясь. Даже имея дело с мелкими представителями Небывальщины, не стоит выказывать робости.

Шар резко остановился, недолетая до пончика примерно фута. С этого расстояния я мог уже разобрать в светящейся сфере очертания крошечной человекоподобной фигурки. Крошечной, но все же не такой крошечной, какой она мне запомнилась по последней встрече. Блин-тарарам, да с тех пор он подрос едва ли не вдвое.

— Привет, Тук-тук, — кивнул я фэйри.

— Здравия желаю! — пропищал Тук, вытягиваясь по стойке «смирно». Внешне он напоминал хрупкого сложения юнца, наряженного в доспехи из всякого мусора. На бледно-лиловые волосы он нахлобучил шлем, который представлял собой крышку от трехлитровой бутылки «Кока-Колы». На изготовление кирасы, похоже, пошел пузырек из-под желудочного сиропа, а на сделанной из аптечной резинки перевязи висел макетный нож в оранжевых пластиковых ножнах. На ножнах кто-то написал черным лаком для ногтей корявую надпись «ПИЦЦА ИЛИ СМЕРТЬ!». На поясе в чехле от шарикового стержня висел длинный гвоздь с тщательно обмотанной изолентой шляпкой. Башмаки он, похоже, позаимствовал у Кена, а может, у древнего игрушечного солдатика.

— Ты вырос, — удивленно заметил я.

— Так точно! — гаркнул он.

— Уж не тот ли это макетник, который я дал тебе тогда? — поинтересовался я.

— Так точно! — с энтузиазмом подтвердил он. — Это мой макетник! На него много охотников, но он мой! — до меня дошло, что он подражает сержанту из «Цельнометаллической Оболочки», и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы не улыбнуться. Похоже, он относился к этому со всей серьезностью, и я не хотел уязвить его чувства.

Какого черта. Почему бы не подыграть ему.

— Вольно, рядовой.

— Есть! — радостно заверещал он, залихватски отсалютовал рукой и описал в воздухе небольшой круг над пончиком. — Ух ты, — заметил он своим обычным тоном, — пончик. Это мой пончик, Гарри?

— Возможно, — кивнул я. — Я предлагаю его тебе в качестве платы.

Тук как мог равнодушнее пожал плечами, но его стрекозьи крылышки буквально жужжали от возбуждения.

— За что?

— За информацию, — сказал я и мотнул головой в сторону разрушенного здания. — Несколько часов назад в этом доме и вокруг него кто-то занимался серьезным колдовством. Мне нужно знать все, что известно об этом Маленькому Народцу, — я решил, что немного лести никогда не повредит. — А когда мне нужна информация от Маленького Народца, лучше тебя, Тук, не найти.

Закованная в «Пепто-Бисмол» грудь даже чуть раздалась от гордости.

— Многие из наших готовы служить тебе, Гарри, за то, что ты освободил их от бледнокожих охотников. Некоторые из них вступили в Гвардию Ца-Лорда.

«Пицца-Лорд», «Властелин Пиццы» — титул, присвоенный мне отдельными представителями Маленького Народца. Преимущественно, за еженедельные взятки в виде халявной пиццы. Многие — в том числе, и люди моего круга — этого не знают, но Маленький Народец вездесущ, и видят они гораздо больше, чем многие считают. Проводимая мною политика пиццевых подачек помогла мне завоевать среди окрестных эльфов много сторонников. Когда же я добился того, чтобы мои временные союзники освободили несколько десятков пленных фэйре, моя популярность у Маленького Народца выросла еще сильнее.

Но даже так, «Гвардия Ца-Лорда» — это что-то новенькое.

— У меня что, теперь гвардия? — спросил я.

Тук выпятил грудь еще сильнее.

— Конечно! А кто, по-твоему, не позволяет Ужасному Зверю Мистеру убивать тех брауни, которые приходят убираться в твоей квартире? Мы! Кто разит наповал мышей, крыс и омерзительных огромных пауков, готовых забраться к тебе в кровать или грызть твои шлепанцы? Мы! Не бойся ничего, Ца-Лорд! Ни самая гадкая крыса, ни самый сообразительный паук не побеспокоит твоего дома, покуда мы дышим.

Этого я еще не знал. Выходит, в дополнение к бесплатной уборке я получил еще и санобработку жилья. Что ж, если подумать, это очень даже не лишне. У меня в лаборатории хватает предметов, которые плохо отреагировали бы на возможность превратиться в гнездо грызунов.

— Потрясающе, — признался я. — Так ты хочешь пончик или нет?

Тук-тук даже не ответил. Он просто рванул от меня по переулку маленькой кометой, оставив за собой вихрь возмущенного снега.

Вообще-то, эльфы имеют обыкновение все делать стремительно — во всяком случае, если хотят этого сами. Не успел я допеть себе под нос «Покачаться на звезде», как Тук-Тук вернулся. Правда, окружавший его светящийся шар поменял цвет, окрасившись возбужденным алым.

— Беги! — пропищал Тук-Тук на лету. — Беги, милорд!

Я зажмурился. Что угодно ожидал я услышать от маленького эльфа, только не это.

— Беги! — повторил он еще раз, заложив у меня над головой отчаянный вираж.

Мой мозг продолжал еще переваривать информацию.

— А пончик? — тупо спросил я.

Тук-Тук спикировал к самому моему лицу, уперся ручками мне в лоб и толкнул изо всех сил. Он оказался сильнее, чем я думал — мне пришлось сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесия.